Осенью 1985 года все ждут конца света. В телевизоре на лишние 10 лет засидевшийся в президентах Никсон грозит пальцем врагам США, по другому каналу Пэт Бьюкенен рассуждает о вероятности ядерной атаки со стороны вконец озверевших Советов. Тем временем в Нью-Йорке некто в черном выбрасывает из окна небоскреба атлетически сложенного пенсионера (Дин Морган), мирно выпивавшего себе под Нэта Кинга Коула. В разгромленной квартире жертвы кроме пластинок, бурбона и ностальгических фотокарточек все с тем же Никсоном обнаруживается секретный шкаф со спецоружием и маскарадный костюм из кевлара; а сам убитый оказывается цепным псом властей, приложившим руку чуть не ко всем ключевым мерзостям новейшей американской истории — от убийства Кеннеди до силового решения уотергейтского вопроса. Сумасшедший правый радикал, сам находящийся в розыске за пару внесудебных расправ и прячущий лицо под белой тряпкой с кляксой Роршаха (Джеки Эрл Хейли), пытается произошедшее расследовать, попутно восстанавливая историю давно прикрытого властями движения народных мстителей: как в конце 30-х несколько ребят из силовых структур решили поиграть в ­супер­менов и заигрались, а в 60-е из-за глупой аварии один несчастный физик-ядерщик стал настоящим суперменом (правда, синим, голым и равнодушным) и как мир от всего этого фатально перекосило.

Опубликованный в середине 80-х роман-комикс злого английского мистика Алана Мура — двухкилограммовый иллюстрированный кирпич с психопатической структурой набоковского романа на нейролептиках (сюжет составлен из воспоминаний десятка разных персонажей, один из которых к тому же не признает пространство, а время воспринимает нелинейно), предмет поклонения армии гиков, первая и главная «деконструкция супергеройского дискурса» и так далее — на самом деле сильно крупнее и важнее субкультуры, его породившей. Переписав XX век под комикс, Мур одновременно вытащил двухмерных борцов со злом в реальный мир, обнаружив под их плащами и масками не пресловутых античных героев, а фашиствующих психопатов, зажатых слабаков с комплексом бога, — на засилье либералов, гуманистов и людей в целом в той или иной степени не сетует лишь один из ключевых героев (который зато считает органическую жизнь в целом сильно переоцененной вещью). Экранизация «Хранителей» — и в силу сложности, и в силу исключительной злобности первоисточника — работа, в принципе, для самоубийцы, и Зак Снайдер (автор замечательного ремейка «Рассвета мертвецов» и ­мани­акальных «300 спартанцев» по Фрэнку Миллеру) подошел к задаче с приличествующим случаю энтузиазмом камикадзе. Сделанные без единой звезды, силами сборной хороших характерных актеров (самые известные лица тут — натертый синькой Билли Крадап и раскормленный до состояния свиньи артист Уилсон, обычно изображающий инфантилов и педофилов), снайдеровские «Хранители» к тому же отчаянно стилизованы под кино 80-х: от дурацких причесок до синих светофильтров и дребезжащих синтезаторов а-ля Вангелис за кадром.

Сократив какие-то детали (из того, что по-настоящему жаль, в корзине оказалась почти вся линия, посвященная почвенническому общественно-политическому журналу, издаваемому идиотами) и что-то где-то упростив, Снайдер, тем не менее, замечательно передал сардоническую интонацию Мура, его издевательское «а вот полюбуйтесь». Очень красивые, но по-девичьи безмозглые «Спартанцы» давали повод беспокоиться, что Снайдера перехвалили, но выяснилось, он все-таки понимает главное: ­самый злой и рассерьезный комикс — это в первую очередь очень смешно, конец света надо встречать под Боба Дилана, а коэновской «Hallelujah» на роду написано служить фоном для идиотской постельной сцены, снятой в традициях восьмидесятнического софт-порно.

Роман Волобуев